Пускала под откос эшелон

Пущено под откос 5 494 эшелона врага. Партизанская «рельсовая война»

Довести разрушения коммуникаций в тылу врага до степени катастрофической, такую задачу ставила Ставка перед партизанами. С середины 1943 года советскими чекистами вместе с руководителями партизанских соединений были разработаны и проведены три масштабных операции по разрушению железных дорог и мостов. В историю эти операции вошли под названием «рельсовая война» против фашистских оккупантов, последняя операция завершилась 26 июня 1944 года.

Партизаны отряда «Народный мститель» Темкинского района минируют железнодорожное полотно / Фото: Public Domain

Железные дороги, проходящие через Белоруссию, стали одним из главных объектов для нападений партизанских отрядов и диверсионных групп чекистов уже с первых дней оккупации. Это приводило к срыву оперативных и стратегических планов гитлеровцев. В 1943 году эту работу решено было еще более усилить.

24 июня 1943 года ЦК Компартии Белоруссии принимает постановление «О разрушении железнодорожных коммуникаций противника методом «рельсовой войны». В документе одобрялся представленный на рассмотрение ЦК план развертывания партизанской «рельсовой войны» в тылу немецких оккупантов как наиболее эффективный способ нанесения ущерба немецким захватчикам.

В соответствии с принятым постановлением были разработаны три операции, следующие одна за другой. Первая так и называлась «Рельсовая война» и была проведена с 3 августа по 15 сентября 1943 года для оказания помощи Красной Армии в разгроме немецко-фашистских войск в Курской битве 1943 года. Позднее название операции как термин распространился на все прочие партизанские акции, связанные с разрушением железнодорожных путей в тылу врага.

В период первой операции только в Белоруссии движение по железным дорогам парализовалось на сроки от 15 до 30 суток. Эшелоны с войсками и боевой техникой, срочно направленные немцами в сторону Орла, Белгорода и Харькова, застревали в пути и уничтожались партизанами. Перевозки противника сократились на 35—40 процентов. Оккупанты понесли большие потери как в живой силе, так и в паровозах, вагонах.

Вторая операция партизан под названием «Концерт» была проведена с 19 сентября до конца октября 1943 года. Она совпала с осенним наступлением Красной армии и противодействовала организованному отступлению немцев. За этот период было подорвано десятки тысяч рельс, пущено под откос более 1000 эшелонов, разрушено 72 железнодорожных моста, уничтожено 30 тысяч немецких солдат и офицеров.

Третий этап «рельсовой войны» приурочили к крупномасштабной наступательной операции советских войск в Белоруссии «Багратион», начавшейся 23 июня 1944 года. В результате были полностью выведены из строя наиболее важные железнодорожные пути, парализованы перевозки врага на нескольких дорогах, что способствовало успешному наступлению советских войск.

Операции «Концерт» и «Рельсовая война» были организованы выдающимся советским диверсантом Ильей Григорьевичем Стариновым. Обе эти операции вошли в летопись Великой Отечественной войны как крупные, массированные удары партизан по железнодорожным коммуникациям, согласованные со Ставкой Верховного Главнокомандования и имели важное оперативно-стратегическое значение. Кроме того, приобретенный опыт использовался в дальнейших действиях против немецких войск.

За все время «рельсовой войны» было пущено под откос 5 494 воинских эшелона, 33 546 вагонов и платформ, подорвано 339 железнодорожных и 762 шоссейных моста, уничтожено 73 самолета, 397 танков и танкеток, 120 бронемашин, 2510 автомобилей, 145 складов, разгромлено 102 гарнизона оккупантов.

В 1944 и 1945 годах в Минске были выпущены нагрудные знаки, посвященные «Рельсовой войне».

Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине .

Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен» .

Эшелоны летят под откос

В те дни, когда мы повели решительное наступле­ние на магистрали врага, фашистское командование не имело опыта и плана борьбы с диверсиями на же­лезных дорогах. Охрана железнодорожного полотна была на первых порах недостаточной. Во второй половине августа 1942 года гитлеровцы поспешно организовали крупную карательную экспе­дицию. Три немецкие дивизии из числа следовавших на восточный фронт были высажены в Слониме и Барановичах. Тридцать тысяч солдат и офицеров нача­ли прочесывать цепью леса с запада на восток.

Им удалось почти полностью разгромить еврей­ский партизанский отряд, обремененный семьями, ба­зировавшийся в так называемых волчьих норах. Часть других партизанских подразделений, формиро­вавшихся тогда в районе Ружанской пущи, разбилась на группы и двинулась на восток. Но в районе во­сточнее линии железной дороги Барановичи — Лунинец большинство этих партизанских групп присоеди­нилось к объединениям Варвашени и Комарова и только небольшая часть их продвинулась в Любаньский партизанский район.

Пришлось основательно побегать от этой облавы и Антону Петровичу Брынскому.

— Товарищ комиссар у нас очень легок на побуд­ку,— говорили мне о нем хлопцы.— Зато хорошо бе­гает по болоту и, где нужно, умеет правильно маски­роваться.

Подрывные пятерки, рассредоточенные в различных местах, просачивались через немецкую блокаду и успешно продолжали свое дело. Цепи гитлеровских солдат не успевали удалиться и на десять километров от полотна, как позади них, на магистралях, с наступле­нием темноты снова гремели взрывы. Фашистские за­правилы поняли, что и этот способ борьбы с круше­нием поездов не даст им нужного эффекта.

Тогда фашистское командование решило усилить охрану железных дорог. Сначала оно попыталось ис­пользовать для этого жителей окрестных деревень и обязало каждого крестьянина нести определенные по­винности по охране железнодорожного полотна. На небольшой участок ставились два человека, им вме­нялось в обязанность патрулировать, чередуясь круг­лые сутки. Обходчики эти были безоружны, и в их обязанность входило только давать сигналы гитлеров­цам в случае приближения подозрительных лиц к железнодорожной линии. Но мы быстро применились к новой обстановке. Наши люди заранее обрабатыва­ли обходчиков в деревнях, и они либо не появлялись в назначенное время на своих участках «по болезни», либо под каким-нибудь предлогом стягивали стражу нескольких участков в одно место, оставляя нуж­ный нам отрезок пути свободным для минирования.

Однако договариваться со сторожами не всегда было просто. Был на линии один такой обходчик — наши ребята так и прозвали его «клятой мужик»,— к нему никак невозможно было подступиться. Не раз он отпугивал наших подрывников от линии, пронзи­тельным свистом вызывая гитлеровскую вооружен­ную охрану. А однажды, внезапно появившись в со­провождении патруля, чуть не прихватил наших ре­бят на полотне. Бойцы отошли, отстреливаясь, а на оставленной под рельсами мине все-таки подорвался товарный состав: у борзого свистуна и охранников нехватило храбрости тут же разминировать путь. Они ушли отыскивать саперов, а поезд тут как тут.

Садовский послал Терешкова попытаться в по­следний раз добром договориться с «клятым». Зная за собой грех перед партизанами, страж этот избе­гал ходить по лесным дорогам один, а все больше отсиживался в деревне с немцами. Но ребятишки как-то рассказали Терешкову, что дядя Игнат пойдет в соседнее село к пану коменданту. Тут-то Терешков и подстерег сторожа на лесной дороге неподалеку от деревни.

Сторож, как завидел вынырнувшего из кустов парня с автоматом в руках, немедленно схватился за свисток.

— Не подходи, свистать буду, — предупредил он угрюмо.

Терешкову хотелось поговорить с дядькой в спо­койной обстановке.

— Да я и не собираюсь к вам подходить, дядя Игнат. Зачем же свистеть? — мирным тоном сказал Терешков.— Мы с вами и так потолкуем.

— Не об чем мне с тобой толковать!

— Ну, это как сказать! А может быть, все-таки заболеете? А?—начал уговаривать Терешков.—И что вам за охота в ночь-полночь по линиям мотаться? Лягте себе спокойно и лежите дома. Супруга вам, мо­жет, горшок накинет на брюхо или компресс поло­жит куда ни на есть.

Но «клятой мужик» не соглашался ни в какую.

— Мне, чать, жить не надоело,— упрямо твердил он. Козлиная бороденка его тряслась от страха, стои­ло Терешкову чуть шевельнуться.

Терешков ушел, не договорившись. Садовский ре­шил встретиться с усердным стражем лично.

Черной ночью он со своими ребятами пробрался в деревню. Хату упрямого мужика «блокировали» Столь бесшумно, что хозяин очнулся лишь тогда, ког­да вооруженный автоматом Филипп Яковлевич край­не вежливо и тихо попросил его встать и побеседо­вать. Дядя Игнат начал с того, что поднял руки вверх, хотя никто его об этом не просил, и, признав стояв­шего у двери Терешкова, всплакался:

— Да братцы ж вы мои, да отцы вы наши, да рад бы я душой вам пособить—немца боюсь, расстреляет!

— Других же не стреляют,— возразил Филипп Яковлевич.— Мы же вам не враги, мы вам все очень культурно обставим. Не хотите болеть, давайте мы вас свяжем на линии и в безопасное местечко положим.

— Сделаем свое дело, тогда кричи, сколько хочешь. Немцы вас найдут, скажете: связали, мол, напали сзади и связали. А не то в лес к нам идите, вас в лагерь примем и семью вашу в хорошем месте укроем.

Кончилось тем, что «клятой мужик» поддался на уговоры и обещал не свистеть и не кричать, дать се­бя связать около дороги. Как только раздастся взрыв, немецкий патруль должен был на него наткнуться.

Поздним вечером следующего дня группа Садов­ского вышла на подрыв поезда с солдатами, который должен был пройти на восток ровно в полночь. Под­рывная машинка была установлена в кустах, метрах в ста пятидесяти от полотна, и около нее был остав­лен один подрывник. Терешков с подручным бойцом, разматывая провод и таща сверток с толом, осторож­но подбирались к полотну. За ними двигались Фи­липп Яковлевич и боец Кривышко.

Кривышко был ловкий парень, прошедший, как говорится, и огонь, и воду, и медные трубы, и волчьи зубы. Попав в плен, он вскоре бежал и скитался один в лесах, одичал, оброс и, может быть, вовсе пропал бы, если бы мы его не подобрали. У нас прижился хорошо. Человек он был отчаянной храбрости, охот­но шел на любое дело и никогда не терял какого-то еле уловимого блатного оттенка в наружности и язы­ке. Ловок и гибок он был, как кошка, а хватка у не­го была железная.

Терешков с подручным благополучно выползли на насыпь, финкой и руками разгребли песок под рельсом, сунули туда сверток с толом, присыпали песком и уже начали было маскировать кабель, когда перед ними вырос знакомый силуэт стража с козли­ной бородкой.

— Иди, дядя, вон к тому кустику,— шепнул ему Терешков, не отрываясь от дела,— там наши ребята тебя свяжут.

— И думать не моги! — зашептал дядя, тряся бороденкой,— Забирай свои монатки и крой отсюдова!

— То есть как это крой? — Терешков от воз­мущения даже слегка приподнялся над рельсом.— А уговор забыл?

— Мне, чать, жить не надоело,— изрек дядя и до­бавил привычное: — Уходи, а то свистать буду!

В это время что-то темное и большое прыгнуло на плечи сторожа, и тот без звука свалился на на­сыпь. Это Садовский, заметив неладное, выпустил на «клятого мужика» Кривышко. Терешков с подручным подбежали и молча скрутили мужика, заткнули ему рот тряпкой и утащили в лес. Затем вернулись к ли­нии, не торопясь все замаскировали, а когда послы­шался шум подходящего поезда, Садовский предло­жил стражу крутнуть ручку подрывной машинки. Тот было опешил, но Филипп Яковлевич торопил: «Бы­стренько, дядя, быстренько!» — и, перекрестившись, дядя крутнул ручку. Раздался оглушительный взрыв, треск, крик, пошла кутерьма — ну, в общем все, как полагалось при хорошем крушении. Дядя сидел ни жив ни мертв.

— Ну, вот и ты теперь партизан, да еще какой — подрывник! Поздравляю! — Садовский и его ребята смеялись от души.

— Мне теперь домой итти али как?

— А известно домой, куда же? Только ты дай нам клятву, что будешь хранить тайну. Говори: «Кля­нусь никогда и никому тайны партизан не выдавать».

— Клянусь никогда, никому. — уныло повторил дядя Игнат.

— Ну то-то, а теперь крой до дому да смотри, в случае чего, от нас ведь не спрячешься, мы не ино­земцы, а хозяева, везде найдем.

— Да разве я. да, ей-богу. — забожился он.— Вы бы мне хоть синяк какой ни на есть подставили, братцы, как я панам-то покажусь? Скажут—партизан!

— Синяк? Это можно,— согласился Садовский.— А ну, Кривышко!

И Кривышко подставил дядьке большущий синяк под глазом. Отойдя, он полюбовался на свою работу. Для вящей безопасности он еще прострелил ему по­лу полушубка из бесшумки.

— Теперь ладно будет, крой!

«Клятой мужик», как дикий козел, скрылся в ку­старнике.

Проявляя инициативу и гибкость, наши ребята применялись к любой обстановке, и эшелоны один за другим летели под откос. Гитлеровцы же никак не могли к нам примениться. До зимы 1942 года у них не было единой организации охраны железных дорог, и они действовали от случая к случаю. Вдруг после крушения какого-либо важного эшелона схватят кого попало из гражданской охраны и расстреляют. Разу­меется, это только озлобляло население, и число на­ших пособников росло. В отдельных местах, как, на­пример, на участке Лунинец — Житковичи, «паны» преследовали охрану только за крушения, совершен­ные ночью. Тогда наши подрывники, объединившись с охраной, стали рвать поезда днем.

Убедившись в том, что нельзя предотвратить кру­шения поездов с помощью гражданской охраны, гит­леровцы начали увеличивать военную охрану, выру­бать леса, прилегавшие к железнодорожным маги­стралям, минировать подходы к полотну и одновре­менно с этим приступили к поспешной постройке дзо­тов вдоль линии.

Чтобы ослабить разрушительные последствия взрывов, они стали прицеплять впереди паровоза платформы с песком или шлаком. В этом случае при небольшой скорости хода поезда взрыв, происходя­щий под первой платформой, причинял незначитель­ный ущерб составу.

Мы запросили у Москвы взрывателей замедлен­ного действия. Взрыв в этом случае происходил че­рез полторы-две секунды после замыкания проводов, Впоследствии гитлеровцы вынуждены были отказать­ся от прицепки ненужного балласта. Но практика нам показала, что наиболее разрушительное действие на­ши мины производили тогда, когда они взрывались не под паровозом, а под вторым или третьим ваго­ном состава. В таких случаях паровоз протаскивал за собой свалившиеся вагоны, переворачивал уце­левшие и многое добавлял к тому, чего мы не доде­лывали взрывом мины. Поэтому детонатор замедлен­ного действия мы оставили на вооружении и тогда, когда противник отказался от прицепки платформ с балластом.

Не в силах предотвратить крушения поездов ника­кими ухищрениями, гитлеровские коменданты нача­ли пускать поезда на замедленной скорости. При этом иногда составлялись караваны по десять—пятна­дцать эшелонов, шедших вплотную один за другим, а впереди такого каравана пускали бронепоезд или со­став с балластом. Одновременно с этим было усилено патрулирование полотна, На линию были выведены гитлеровские солдаты со специальной задачей обхо­дить свои участки перед поездом, обнаруживать и снимать мины с колесным замыкателем.

В ответ на эти мероприятия мы стали ставить так называемые неснимаемые мины, а впоследствии пе­решли на подрыв поездов посредством шнура или электрокабеля.

В районе Житковичей в сентябре 1942 года имел место такой случай.

Наша пятерка подрывников заминировала обе ко­леи — западную и восточную. Мины были поставле­ны одна от другой метров на двести. На восточной колее подорвался состав. Несколько вагонов свали­лось под откос на внешнюю сторону. Около одинна­дцати часов дня двигался поезд на запад. Машинист вел состав очень медленно, тщательно осматривая рельсы. Заметив проводки, перекинутые через рельс, он остановил поезд и, подойдя к мине, вместе с ко­чегаром, одним жандармом и двумя солдатами из охраны, взялся за проводки и чиркнул их перочин­ным ножом. Взрывом убило всех. Не пострадавший состав остался на линии до восстановления разру­шенного участка и до прибытия новой паровозной бригады.

Надо, однако, отдать гитлеровцам справедливость в одном отношении: была область борьбы с железно­дорожными катастрофами, в которой они достигли успехов. Это ликвидация последствий крушения. За редким исключением, они успевали убрать обломки разбитого состава и восстановить движение на ли­нии за каких-нибудь восемь или десять часов. Мы старались устраивать катастрофы в выемках, где под­битые вагоны, нагромождаясь кверху, заваливали по­лотно обломками дерева, металла и грузов, затруд­няя подъезд вспомогательных поездов с подъемной техникой. Но и в этих случаях четырнадцати—пят­надцати часов было им достаточно, чтобы все было убрано, заметено, присыпано песком.

Признав железнодорожные крушения за норму, гитлеровское командование организовало особые во­инские части, которые прибывали к месту взрыва на специальных поездах со специально сконструирован­ными подъемными кранами. Если под откос летел эшелон с живой силой, то гестаповцы немедленно оцепляли место крушения, не подпуская никого на пушечный выстрел. Потери людского состава явля­лись у них величайшим военным секретом. В силу этого охрана одного железнодорожного участка обыч­но не знала, что происходило на другом. Воен­ная тайна у гитлеровцев соблюдалась свято, но опыт борьбы с крушениями поездов осваивался ими сла­бо и медленно.

Эшелон с марокканской кавалерией летит под откос

В середине февраля 1937 года фашисты форсировали реку Хараму и захватили выгодный плацдарм. В марте ринулись на Гвадалахару. Однако благодаря мужеству испанского народа фалангисты и интервенты получили сокрушительные удары на всех фронтах.

Гвадалахара стала в те дни синонимом слова «разгром». Тысячи итальянских головорезов полегли там. Эхо победы на Гвадалахаре резко подняло боевой дух борющегося народа.

Почти каждый день на автоматических минах взлетали воинские эшелоны и автомашины. На перегоне Кордова — Пеньярроя люди из батальона капитана Доминго мастерски взорвали железнодорожный мост.

Успехи наших диверсантов в районе Пособланко перекликались с боевыми действиями других подразделений и партизанских отрядов.

На южном фронте мне пришлось встретить старого знакомого — М. К. Кочегарова, с которым мы вместе обучали в 1930–1932 годах будущих партизан в Киеве. Как выяснилось, он тоже использовал наши мины.

Воевали в тылу врага и другие советские добровольцы, которых я знал раньше. Немало смелых налетов на военные объекты мятежников и интервентов удалось организовать другим советникам, в том числе Н. А. Прокопюку и А. К. Спрогису.

Пришла пора лунных ночей. Луна поднималась все выше и все дольше оставалась на безоблачном небосводе. Ночное светило «помогало» противнику. Диверсанты яростно проклинали ее.

Вскоре, однако, мы научились работать и в этой обстановке, хотя одна из таких ночей здорово подвела меня.

Я разбирал при лунном свете сумку с минно–подрывным имуществом тяжело раненного минера и

сделал неосторожное движение. Все обошлось сравнительно благополучно: взорвался только электродетонатор. Но я чуть не лишился кисти правой руки. Несколько осколков впилось в лицо. Другие бойцы не пострадали.

Этот несчастный случай свел меня еще с одним членом Хаенского провинциального комитета партии, товарищем Фредерико дель Кастильо — начальником военно–санитарной службы южного фронта.

— А говорят, подрывники ошибаются только раз! — заметил Фредерико, удаляя очередной осколок из моей окровавленной руки.

Это был замечательный врач и обаятельный человек. Так же как Валенсуела, Арока, Мартинес, Фредерико дель Кастильо мечтал после победы над фашизмом приехать в СССР. Все эти славные сыны Испании, за исключением Мартинеса, погибли от рук мятежников и интервентов…

Крушения на дорогах противника продолжались. Диверсанты пустили под откос эшелон с марокканской кавалерией. Из тридцати вагонов не уцелело ни одного.

Мятежники были взбешены. На охрану железной дороги они поставили несколько батальонов и непрерывно вели поиски инженерных мин.

Наши бойцы были начеку. У нас уже имелись мины, которые взрывались при первой попытке снять их с полотна дороги. Изменили минеры и тактику действий: стали часто менять районы нападения, перешли главным образом на колесные замыкатели.

Пропустив «бдительный» патруль, диверсанты выходили к дороге за одну–две минуты до подхода поезда, устанавливали колесный замыкатель, и составы валились как по расписанию.

Так, например, был взорван поезд с боеприпасами для франкистов под Монторо в конце марта 1937.

Наши люди осуществили этот взрыв в очень сложных условиях. Подойти к дороге с юга было не возможно: открытая местность. Осуществить вылазку за одну ночь нельзя: далеко от линии фронта. С севера железную дорогу прикрывала не только охрана, но и быстрая река Гвадалквивир; помимо мин и оружия надо было нести с собой две складные брезентовые лодки. На подобных лодках в 1930–1932 годах я переплывал через Днепр, но то были учебные занятия.

Возглавил эту вылазку моряк Руис. К западу от Монторо река не охранялась, и диверсанты спокойно преодолели ее. Они успели поставить две мины и даже увидели, как упал под откос поезд.

Днем мятежники попытались на машинах вывозить боеприпасы из покореженного эшелона. Но и это им не удалось. Самолеты под командой К. М. Гусева внезапно налетели на скопление вражеских машин. Многие из них сгорели или взорвались тут же у разбитых вагонов.

Эту картину хорошо можно было наблюдать с гор из расположения республиканцев. И прибывший из Хаена товарищ Пасуэло оказался очевидцем незабываемого зрелища.

Ловкие, смелые, дерзкие диверсанты капитана Доминго к концу марта основательно нарушили железнодорожное движение на участке Кордова — Пеньярроя.

Тогда франкисты стали осуществлять перевозки по шоссе.

Но тут же вышли на автомобильную дорогу и бойцы Доминго.

Движение вражеских колонн по автомагистрали резко сократилось. Особенно в ночное время. Несколько батальонов фашистской пехоты так и не добрались до фронта; их поставили на охрану дорожных сооружений и самой дороги.

Большую кропотливую и временами опасную работу проводил маленький коллектив, где старшим был Састре. В переводе на русский язык — састре — портной. Но наш Састре был хорошим электротехником, а потом стал еще пиротехником. На полном круглом лице его мгновенно отражались все чувства. Даже при незаурядной полноте Састре был очень подвижен. Этот на первый взгляд «нервный» человек работал всегда очень спокойно и уверено.

Састре не только изучил процесс изготовления всех мин и гранат, применявшихся красными партизанами в годы войны против иностранных интервентов и белогвардейцев и изобретенных нами в период подготовки партизан, но и сам начал совершенствовать технику.

Освоив наши «картофельные» и «яблочные» замедлители, Састре предложил свой «апельсиновый» замедлитель (принцип действия «овощных» и «фруктовых» замедлителей, основан на использовании их свойства усыхать или гнить, либо наоборот — разбухать или прорастать семенами во влажной среде. Если немного подумать, кроме сельхозпродуктов, для самодельных замедлителей можно использовать практически любые предметы, явления, живые организмы: снег, лед, воду, песок, соль, сахар, засуху, грозу, день, ночь, наступление зимы, постельных клопов и т. п. Мною был изобретен оригинальный «мышиный» замедлитель. Таким образом, используя подручные предметы, можно установить мину с любым сроком замедления: от нескольких минут до года и более. — Прим ред. А. Э.) И надо признать, это изобретение оказалось более точным. Наши минеры получили противопоездные и другие мины замедленного действия, которые можно было устанавливать в безлунные темные ночи с расчетом, что они взорвутся в полнолуние.

Састре участвовал и в создании первых малых магнитных мин, впоследствии усовершенствованных англичанами. Эти наши мины хорошо удерживались на металле и взрывались в зависимости от длины фитиля через пять — тридцать минут после установки, надежно выбивая рваное отверстие в цистернах.

А самым широким спросом пользовались все же испытанные лас бомбас де мано (ручные гранаты) и взрыватели к ним.

Их можно было изготовлять не только на республиканской территории, но и на скрытых базах в тылу противника. Мы несли и везли с собой лишь взрыватели и взрывчатое вещество, а металл для гранатных корпусов находили на месте. Для этого годились и куски водопроводных труб, и консервные банки, начиненные проволокой или гвоздями, да и просто проволока.

Взрыватели и мины, сделанные в Хаене, применялись на нескольких фронтах…

Кто бы мог тогда подумать, что через четыре года мы снова займемся этим, но уже на советской земле?!

Троянский мул

Специальный батальон полностью укомплектовали. Теперь он базировался в трех местах — Хаене, Вилья–нуэва де Кордова и Валенсии, где продолжали работать мастерская и велась подготовка все новых групп. Приступил к работе и штаб батальона. Его возглавил интербригадовец, югослав капитан Илич. Аккуратный, подтянутый, Илич делал то, к чему никак не мог приучиться Доминго: тщательно вел документацию, педантично собирал сведения о действиях групп, составлял сводки для командования. Он же регулярно занимался и вопросами снабжения.

Во второй половине апреля я пережил большую радость: в Хаен прибыл Гай Лазаревич Туманян и с ним неуловимый Ксанти.

Приезду Ксанти радовался и Доминго, хорошо наслышанный о его дерзких вылазках в тыл мятежников.

— Какой рослый, как здорово сидит на коне! восхищался он. — Врожденный кавалерист!

Я сказал Доминго, что Ксанти не просто кавалерист, а настоящий джигит–горец, и наш капитан решил непременно показать гостю кавалерийский взвод минеров, сформированный в Вильянуэва де Кордова.

Ксанти и Туманян познакомились с минерами, много беседовали с ними, делились опытом. Мы вместе объехали базы в Хаене, Вильянуэва де Кордова и даже побывали на скрытой базе в тылу врага западнее Адамуса.

И Туманян и Ксанти остались довольны результатами поездок. На прощание мне намекнули, что в ближайшее время несколько групп, возможно, перебросят на другие фронты…

Вспоминая те дни, не могу не рассказать об одном из боевых эпизодов, связанных с жарким апрелем 1937 года, о монастыре ла Вирхен де ла Кабеса, где засели мятежники. Несколько попыток республиканцев очистить монастырь не увенчались успехом. Ни артиллерийский обстрел, ни даже бомбежка не причинили существенного вреда гарнизону монастыря: толстые стены и крепкие своды подвалов обеспечили врагу надежную защиту.

Мятежный гарнизон в монастыре вонзился в республиканскую территорию, как болезненная заноза. С ним следовало покончить. Но как? Вот и пришло кому‑то в голову использовать для захвата монастыря диверсантов. Они должны были ночью проникнуть к обители и взорвать каменную стену.

Доминго возражал против этой нелепой затеи:

— Во–первых, наших бойцов уничтожат при малейшей попытке подойти к стене. Во–вторых, небольшая группа просто не в состоянии подтащить к монастырю нужное количество взрывчатки.

— Значит, подрывники тоже бессильны?

— Почему бессильны? Дайте подумать. Минеры еще понаблюдали за монастырем, подумали и предложили свой план захвата обители.

— И на что вы рассчитываете? — скептически спросили их.

— Исключительно на полное невежество мятежников в вопросах классической литературы, — спокойно ответил заведующий лабораторией минной мастерской Састре.

И вот через неделю на дороге из Андухара в штаб батальона, осаждавшего гнездо мятежников, появился всадник. Пугливо поглядывая на монастырь, он грубо понукал своего мула, нагруженного двумя ящиками с патронами. Несколько выстрелов с монастырских стен заставили всадника скатиться с седла и спрятаться в канаве. Еще несколько выстрелов — и всадник, бросив мула, стал отползать прочь.

Животное, потерявшее седока, принялось пощипывать травку. Но на обочинах каменного шоссе она была чахлой, а у монастыря виднелся сплошной зеленый ковер. Мул тут же устремился на пастбище.

— Дело было к вечеру. Утром, к нашему большому удовольствию, мула уже не было. Видимо, мятежники увели его к себе, — рассказывал Доминго.

Выждали два дня. На третий батальон, блокировавший монастырь, изготовился к атаке. А на дороге из Хаена в Адамус опять появился всадник. Он тоже ехал на муле и тоже вез два ящика. Только мула на этот раз мы подобрали особенного. Около месяца назад его отбили у мятежников. От крестьян было известно, что это животное выросло в монастыре.

В одном из ящиков, навьюченных на мула, находилась взрывчатка: двадцать килограммов динамита, обложенного гвоздями и кусками железа. Этот ящик был снабжен замыкателем. Другой набили негодными патронами.

Всадник бодро погонял животного, но выстрелы заставили скатиться с седла и этого «неудачника».

Предоставленный самому себе, мул не спеша побрел к монастырским стенам.

Диверсанты не видели, как впустили мула в монастырский двор, но поняли, что это случилось, когда загремел взрыв. Батальон немедленно поднялся в атаку и подошел почти вплотную к монастырю, потеряв лишь несколько раненых: растерявшиеся мятежники не успели вовремя открыть огонь.

Через два дня над монастырем взвилось белое полотнище. Мятежники сдавались…

— Честно говоря, — сказал один из республиканских начальников, — мы не очень‑то верили в успех вашей затеи, но она нам помогла.

— Вы, видно, не. думали, что андалузский мул может стать троянским конем? — осклабился Доминго. — А чем он хуже гомеровского жеребца, черт побери?!

Глава 10.

Под Мадридом и Сарагосой

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим.

Папиллярные узоры пальцев рук — маркер спортивных способностей: дерматоглифические признаки формируются на 3-5 месяце беременности, не изменяются в течение жизни.

Грабители в Мексике пустили эшелон под откос. И зря

27 сентября 2016 , 22:55

Иногда грабители в мире удивляют своей брутальностью, пуская грузовые поезда под откос ради разграбления, как произошло сегодня в Мексике. Но эта катастрофа оказалась неожиданным трагифарсом.

Инцидент произошёл в штате Керетаро. По сообщению полиции, преступники самостоятельно перевели стрелки, и часть эшелона сошла с рельсов вместе с локомотивом. Находившиеся в нём машинист и помощник получили травмы, но выжили и госпитализированы. А вот горе-грабители остались, что называется, с носом, поскольку состав вёз никому не нужные промышленные отходы. Тем не менее, за порчу имущества им точно так же «светит» тюрьма.

Две безработные девушки ограбили пенсионерку на 90 тысяч рублей

О других происшествиях дня

Добавьте АН в свои источники, чтобы не пропустить важные события — Яндекс Новости

Ураган «Энрике» угрожает Мексике наводнениями и оползнями

В Госдуму завели «троянского коня»?

В Москве двое грабителей насмерть забили хозяина квартиры дома на Каширском шоссе

Рашид Исмаилов: «Огромные территории в России завалены промышленными отходами»

При восхождении на Эльбрус погибли туристы из Петербурга, Якутска и Екатеринбурга

Семьи погибших при крушении Ан-26 в Хабаровском крае получат по 1 млн рублей

В Италии грабители узнавали все о своих жертвах благодаря инстаграму

Горные стрелки ЦВО провели учения в сложных погодных условиях

Реформа обращения с промышленными отходами должна быть прозрачной

И действительно, зачем платить людям пенсии?

Экономист прокомментировал спорную ситуацию с переводом стрелок и часовыми поясами

В Мексике за год произошло более 300 микро-землетрясений

В Мексике жертвами урагана «Грейс» стали восемь человек

Вице-премьер Юрий Борисов: Проблемы с грузоподъёмностью Ил-112В решены

Станьте членом КЛАНА и каждый вторник вы будете получать свежий номер «Аргументы Недели», со скидкой более чем 70%, вместе с эксклюзивными материалами, не вошедшими в полосы газеты. Получите премиум доступ к библиотеке интереснейших и популярных книг, а также архиву более чем 700 вышедших номеров БЕСПЛАТНО. В дополнение у вас появится возможность целый год пользоваться бесплатными юридическими консультациями наших экспертов.

Введите свой электронный адрес, после чего выберите любой удобный способ оплаты годовой подписки